Протоиерей Вячеслав Харинов: благодатность никогда не проявится в вещах, в которые Бог не вошел и в которых не обитает

RSS

В первом номере журнала «Вода живая» за 2009 год опубликован материал памяти погибшего 12 января 2008 года известного московского журналиста Геннадия Бачинского. Он был знаком с настоятелем петербургского храма во имя иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость" протоиереем Вячеславом Хариновым, который поддержал его в минуту творческого и человеческого кризиса. Формат журнала не позволил целиком опубликовать ответ отца Вячеслава на вопросы Геннадия. Предоставляем его полную версию. 

Я шел на это интервью, немножко… побаиваясь. Ведь я священник, за мною - Церковь… Нет, я иногда случайно попадал на Ваше шоу, сканируя радиоэфир, а перед интервью специально просмотрел и прослушал пару передач, но неприятный момент от того, что мне "заказали" незнакомого мне человека был.

Не скрою, от Ваших программ у меня сложилось ощущение такого пошлого "бодрячка". Я отметил Ваше остроумие, умение быстро среагировать на реплики оппонента, как говорят сейчас "подколоть" собеседника. Но мне не хотелось это слушать. Было ощущение обиды за звонивших, неприятное чувство от сальностей и, самое главное,  досады от Вашей излишней фамильярности обращения с людьми.

И вот я шел сюда и пытался разобраться со своими чувствами, пытался настроиться на встречу. И, в конце концов, поймал себя на мысли о том, что каким бы ни был мой заочный опыт знакомства с Вами, Вы, Геннадий, как и те люди, которые приходят ко мне на исповедь, а среди них были и самые страшные преступники, - может быть та единственная овца, единственный человек, из-за которого пришел в мир Христос, на служение Которому я посвятил свою жизнь.

Поэтому я пришел на интервью и с ощущением заочной приязни: из-за Вас, Геннадий,  я стал священником, из-за Вас мне позволено совершать страшную Тайну, бескровную Жертву, повторяющую ту, кровавую, которую принес за Вас и за меня Христос.

И вот, послушав Ваш ответ на первый же мой вопрос, я убедился еще раз: нельзя слишком легко наклеивать ярлыки на тех, кто непонятен или неприятен нам.

Вы сказали про свой творческий и человеческий кризис, который Вы ясно осознаете. Кризис - это, по-гречески, - суд. И каким судьей тут кто-то может выступать, если Вы сами себя судите? Ваш монолог напомнил мне исповеди, которые я принимаю. Я даже заметил, что, слушая Вас, отвожу глаза, - это такой пастырский прием, определяющий: я здесь просто свидетель, а человек разговаривает с Богом. (Может быть, не у всех священников так, но вот у меня существует такое правило на исповеди - крайне редко смотреть человеку в глаза).

И - если Вы говорите, как на исповеди, - кто может Вас судить? Вы сами себя судите. И вопросы, которые Вы сами себе задаете, здесь, или наедине с собой - гораздо важнее, чем вопросы, которые задам я или журналист "Фомы", или еще кто-то… И выводы, которые Вы сделаете, будут намного важнее, чем те выводы, которые мы будем пытаться сформулировать после нашей встречи - и, наверное, так и должно быть!

Да, безусловно, то, что Вы делаете в эфире, - весьма фривольно, и я не могу это слушать и, тем более, посоветовать кому-то слушать. Но трудность в том, что я сейчас не могу вынести оценку Вашего творчества. Может быть, принимая его в контексте времени, это для чего-то нужно? Всегда были шуты и комики, которые отражали абсурдность, бессмысленность жизни. Может быть, у Вас позиция именно такого сознательного юродства?

Да, я легко соглашусь с многими, не приемлющими того, что Вы делаете (даже творчеством это назвать как-то неудобно), что это - пошлость.

Но пошлость - тоже отражение своего времени и общественного устройства. Любимый мною Василий Васильевич Розанов считал невыносимо пошлым Гоголя! Из всего многообразия и богатства русской жизни тот, по мнению Розанова, выбрал именно пошлость и служил ей всем своим талантом и писательским призванием. И можно представить, какой пошлой могла казаться современникам история про шинель или про дневник сумасшедшего чиновника на фоне грандиозных, судьбоносных для России петербургских планов и свершений… 

Но ведь именно эта повесть вдруг открыла смехотворный, ничтожный и пронзительный мир переживаний маленького человека, раздавленного временем и современниками!

Называя пошлым что-либо из современности, мы не подозреваем, чем это станет через какое-то время для наших потомков. Для того же Розанова, для Суворина и многих других пошлой и ничтожной показалась история про Хаджи-Мурата. И их можно понять, если представить, что кто-нибудь из современных писателей толстовским языком, с его красотами и психологизмом, живописует "трагическую" судьбу Басаева, Хаттаба или бесланских боевиков!

Время лечит все и ставит свои оценки. Оно выставит свои оценки и Вам, Геннадий.

Мы коснулись в своем разговоре взаимоотношения денег и работы, низменного и высокого, истинности и полуправды. Хочется сказать, что единственным критерием правильности, мотивированности работы художника, в Вашем случае - артиста, - это его внутреннее ощущение благодатности.

Это то, что не сможет ни один прибор измерить, - но какая-то благодатность должна быть во всех наших добрых делах. Причем мы находим ее в самых удивительных вещах, - даже в тех направлениях искусства, которые раньше были авангардными, резали глаз и слух, но после "вылежались" или устоялись... Даже, может быть, в абстрактной живописи или в музыке "Битлз"! На это нужно время, нужен взгляд со стороны. Но та благодатность, которая должна присутствовать в артистическом продукте - это настоящий критерий подлинности этого продукта.

Спросите себя сами: есть ли благодатность в том, что Вы создаете? И признайтесь себе в том, что эта благодатность никогда не проявится в вещах, в которые Бог не вошел бы, не вселился и не обитал бы... Хотя, с другой стороны, отвечу сам за Вас, Геннадий, Он - повсюду, Он разлит во всем, Христос был даже в аду.

Мне понятна Ваша позиция - кто первый из вас без греха, пусть кинет в меня камень. Вы попали не в бровь, а в глаз вопросом, - как могли узнавать Вас на улице православные люди? Как мог узнать тот монах из Свято-Данилова монастыря? То есть Вы являетесь такой лакмусовой бумажкой, провокатором, и Вы видите, что общество "ведется", общество провоцируется, увлекается Вашими хохмами… При этом Ваши внутренние установки мне очень странны: есть вещи, которые Вы очевидно ощущаете неправильными, они мучают Вас, но Вы не находите сил отказаться от них! Как не вспомнить Апостольское: "Бедный, бедный я человек, - хорошего, что люблю - не делаю, а плохое, что ненавижу – творю…"

Ведь, как интересно, - я же тоже бывал в тех местах, о которых Вы рассказываете, и посещал "Там Там", и музицировал с хорошими музыкантами, и многих наших ребят, музыкантов, я тоже знаю, до сих пор мы общаемся с Всеволодом Гаккелем. Но как-то я всегда себя не ассоциировал с тусовкой, более того, понимал, что когда начинается тусовка - нужно отойти, потому что это момент стадничества - делать так, как все племя решило, как толпа решила. И это всегда было опасно. Еще школа Советского Союза меня научила: надо быть очень аккуратным с этим tribe behavior, стадным чувством.

И потому - как можно зарабатывать деньги и понимать, что ты даже не просто провоцируешь толпу, а ты - часть ее, ты заказан, ты формируешь чей-то менталитет? Ведь это очень опасный момент, очень страшный. За десять лет на Ваших передачах сформировалось целое поколение со своим самосознанием!

Конечно, можно рисовать себя таким вот дудочником из Гамельна и говорить: я увожу крыс из города... но кто знает, сколько детей услышит эту дудку? Мы с Вами из одного поколения - максималистского, не желавшего каких-то компромиссов, узнавшего, что такое ложь и пытавшегося отделять ее от собственной жизни, быть свободным от лжи. Но сальности, фривольности, пошлость - это тоже всегда ложь, это всегда лицемерие, опасная игра с чем-то, измена искренности.

Кроме того, рассуждая о мещанской пошлости других, с точки зрения провоцирующего хулигана, можно заиграться в такого вот Базарова, в нигилиста, калечащего своим отрицательством ближних и доводящего себя самого до смерти.

Согласен с Вами, очень многие вещи в контексте современной ситуации можно назвать относительными. Есть такое расхожее утверждение, основанное на установлениях Древней Церкви, что театр - это грех, что актерствование в жизни недопустимо.

Но вот в Евангелии видим, что Христос играл один раз, он устроил своеобразный и поучительный театр Своим ученикам, и это пронзительнейший отрывок Евангелия. Он хотел преподать урок апостолам, и, придя в полуязыческую Самарию, начал играть - а именно, -  вести себя как истинно правоверный иудей.

Он сказал женщине, которая приступила к Нему с просьбой о помощи: "Я послан только к избранным детям дома Израилева, Я не могу иметь дело с псами"... - "Но и псы питаются крохами, упавшими со стола детей", - ответила женщина. И вот до этого момента, когда Он восклицает: "Воистину велика вера твоя, я в Израиле такой не нашел!" – Христос… играет.

Нет ни одной фальшивой, с точки зрения Закона, фразы, которые Он говорит этой женщине, но если допустить, что Он говорит их искренне, то это просто ужасает, ведь Он как бы игнорирует несчастную, гнушается ею! Но это театр. Он показывает ученикам, как нельзя себя вести, как повел бы себя на Его месте любой другой, не Сын Божий…

Встреча с хананеянкой заканчивается тем, что Христос буквально вскрикивает, и говорит ей и апостолам о таких вещах, о которых мы не сможем сказать, даже играя всю свою жизнь… Вот в чем дело. И это печально.

Жалко, у Вас получилось бы, быть может, играя по-другому. Рейтинг был бы не тот, у.е. было бы меньше, но Вам бы самому стало бы легче жить, легче дышать. С другой стороны, может быть, Вы и правы - происходит какая-то эволюция, и Вы к чему-то готовитесь. Мы привыкли делить людей на своих и чужих, нам близок и понятен Павел, но чужд и мерзок Савл.

Но, то, что случилось на дороге в Дамаск, случается лишь однажды в истории человечества, делая ее Священной. На наших путях Господь нас не останавливает. Конечно, приятно лицезреть Павла в его силе и праведности, но невидимым для многих остается процесс превращения его из гадкого Савла. Мне показалось, что у Вас начался этот процесс и Вы почуяли уже на плечах "еще не распустившиеся крылья". Вам еще очень далеко до того, чтобы стать Павлом, Геннадий, но Вы уже и не Савл!

"Вода живая",

30.12.08