В то время учил Иисус в субботний день в одной синагоге; и была там женщина, которая восемнадцать лет была одержима духом недуга и так скорчена, что головы приподнять толком не могла. А Иисус, увидев ее, подозвал к Себе и сказал: «Женщина, избавлена ты от своего недуга!» И возложил Он на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога. Но начальник синагоги, негодуя, что Иисус совершил исцеление в субботу, сказал на это народу: «Есть шесть дней, данных для трудов; в эти дни и приходите для исцеления, но не в день субботний». А Господь сказал ему в ответ: «Лицедеи, разве каждый из вас в субботу не отвяжет своего вола или осла от стойла и не поведет на водопой? А эту дочь Авраама, которую сатана держал связанной восемнадцать лет, разве не надо было в день субботний вызволить из этих уз?» И когда говорил Он это, все противники Его были посрамлены, и весь народ радовался всем достославным делам Его.
Лк. 13,
10-17
(Перевод Сергея Аверинцева)
Рассказ святого Луки об исцелении «скорченной» женщины (13, 10 -17) обращает на себя внимание по многим причинам. Не будь у нас этого Евангелия, мы так бы никогда и не узнали об этом удивительном деянии нашего Господа. Или разве не выделяет его из общего числа описанных у Луки чудес (всего их 19) то, что оно заключительное из трех, которые совершал Иисус в синагогах, причем произошло оно в последнее из этих посещений? Разве оно не из числа тех евангельских событий, некоторые детали которых вызывают (в особенности у неискушенного читателя) полное недоумение, граничащее с возмущением? Как прикажете воспринимать реакцию начальника синагоги (13, 14) на фоне совершенного Иисусом чуда (13,
10-13)? Что это за религия, в которой чудеса «дозволяются» в первые шесть дней седмицы, а совершенные в субботу — вызывают негодование?
Ключ к ответу на эти вопросы нам предлагает Лука в самом начале своего повествования.
Начало Евангелий и служения Иисуса
Евангелие от Луки открывается с предупреждения о том, что оно есть плод «тщательного исследования всего сначала» (Лк. 1, 3). Практически это означает поиск иных (в сравнении с первыми двумя евангелистами) отправных событий и тем, полагающих не только начало, но и задающих собой особое богословское звучание его священному труду. Значит, если мы хотим лучше понять, что из себя представляет рассказ об исцелении Иисусом скорченной женщины, надо попытаться связать звучащие в нем темы с их первым появлением у Луки. Где их искать?
Раз Евангелие от Луки самое упорядоченное (1, 3), то надо обратить свое внимание на то, как в нем описано начало служения Иисуса. У первых трех евангелистов оно начинается после истории искушений, но отличается в событиях, открывающих его. Первым подробно описанным деянием Иисуса у Матфея и у Марка является призвание Им первых четырех учеников (Мф. 4,
18-22; Мк. 1,
16-20), а у Луки — проповедь в Назаретской синагоге (Лк. 4,
16-30). Здесь и кроется ответ на наш вопрос.
Программный текст Луки
Понятно, что первое подробно описанное событие служения Иисуса должно нести в себе нечто программное для всего Евангелия. В особенности это справедливо по отношению к Луке. Именно так он поступает в своем «втором слове» к Феофилу — в Деяниях апостольских. Слова Воскресшего Иисуса, обращенные к ученикам непосредственно перед Его вознесением (Деян. 1, 8), предопределяют собой дальнейшее построение всей книги.
Такую же нагрузку несет на себе текст Лк. 4,
16-30, в особенности его «ядро» — пророчество Исаии, которое цитирует Иисус в
18-19 стт. Это первое устное слово у Луки, относящееся к общественному служению Иисуса! И начинается оно с пророчества из Писания, которое «исполнилось» на Иисусе, о чем тут же засвидетельствовали все присутствовавшие в синагоге (Лк. 4,
21-22). В целом оно указывало на наступление новой, мессианской эпохи, видимыми знаками которой являлись перечисленные в нем удивительные деяния помазанника Божия. В их числе «проповедование пленным освобождения» и «отпуск измученных на свободу» (4, 18; запомним это).
Лука редко цитирует еврейские писания, как и редко (в отличие от Матфея) подчеркивает исполнение ветхозаветных пророчеств. Но когда он это делает, это означает, что речь идет о событиях самого высокого ранга. Не случайно у Луки народ начинает прославлять Иисуса как пророка именно в связи с самыми удивительными Его деяниями, например воскрешением Им сына наинской вдовы (Лк. 7,
11-17).
Это дает нам возможность ощутить масштаб происходящего в назаретской синагоге: в служении Иисуса начинают исполняться пророчества, которые являются необходимым условием наступления самого Нового Завета!
Однако в этом событии начинают раскрываться пророчества и не столь древние, прозвучавшие почти в самом начале Евангелия от Луки и относящиеся ко всему служению Иисуса. Это слова праведного Симеона: «лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий <...> да откроются помышления многих сердец» (2,
34-35).
Все это уже имело место в родном городке Иисуса — Назарете. Все, кроме «восстания многих», что говорит о крайнем неверии и ожесточении сердец Иисусовой аудитории. Случайно ли совпадение таких тонкостей текста, как упоминание о «высокой горе» во втором искушении Иисуса и «вершины горы», с которой хотели Его сбросить жители Назарета? Если на Иисусе «Дух Господень» (Лк. 4, 18), то чьим духом были движимы несостоявшиеся на сей раз убийцы Иисуса?
Последствия неправильного понимания чудес
Контуры будущего служения Иисуса, обозначенные Лукой в начале своего Евангелия, обретают свою ясность в композиции
13-й главы.
Лука объединяет материал, имеющийся у первых двух евангелистов (о смоковнице в 13,
6-9, притчи о горчичном зерне в 13,
18-19 и о закваске в 13,
20-21), с имеющимся только у него (исцеление согбенной женщины в 13,
10-17 и рассказ об убиенных Пилатом галилеянах в 13,
1-5). В итоге перед нами еще одна ступень в его рассказе о продвижении Иисуса в Иерусалим.
Что значит это соседство?
Ответ Иисуса у Луки на сообщения о погибших в Галилее и Иерусалиме звучит как пророчество: эти примеры становятся предупреждающими для слушателей Иисуса. Люди, вкусившие столь ужасную смерть, заслуживали ее не более, чем прочие. Сказанное Иисусом сводится к тому, что смерть (как таковая) вместе с судом Божиим всегда рядом. Она может настигнуть даже во время совершения обряда, как и во время нахождения рядом с башней. И когда это происходит внезапно, времени для покаяния не остается. Но покаяние, к которому здесь призывает Иисус, подразумевает не просто отвращение от греха, но принятие посещения Божия в провозглашении Царства Божия Иисусом.
Но у Луки эти упоминания о смерти служат своего рода напоминанием о грядущей судьбе Самого Иисуса, Который неуклонно следует в Иерусалим, к месту Своей казни, о чем уже более наглядно будет сказано далее в 13,
31-35. То обстоятельство, что имя Пилата здесь уже упоминается во второй раз после 13, 1, где оно, употребленное впервые, связывается с убийством галилеян, вряд ли случайно.
Показательно то, как использует Лука общую для первых трех евангелистов тему о смоковнице (13,
6-9). В изложении Матфея и Марка Иисус неожиданно видит смоковницу, не имеющую плодов. Но у Луки — это притча, имеющая совершенно определенное предназначение: наглядно истолковать данную часть его рассказа. В конечном итоге дерево не срубается, а оставляется еще на год в надежде, что принесет
все-таки плоды (13,
8-9). Еще один пример божественного долготерпения: пока Иисус находится по дороге в Иерусалим, к месту Своей казни, у его слушателей есть еще время, чтобы дать свой ответ! Но вместе с тем притча содержит в себе и суровое предупреждение: в случае отказа, неприятия Благой Вести, их ожидает судьба не оправдавшей надежд виноградаря смоковницы: «Сруби ее, на что она место занимает?»
Рассказ об исцелении скорченной женщины (13,
10-17) Лука помещает в общую для этих речений Иисуса среду. Последнее чудо, которое совершил Иисус, было изгнание «немого беса» в 11, 14. Этому деянию Иисуса, о котором упоминает Лука, чтобы показать абсолютную беспочвенность обвинений Его в сговоре с сатаной, посвящается всего лишь один стих. Здесь же рассказ об исцелении и одновременно об изгнании сатаны отличается подробностью. Он встречается только у Луки и в который раз затрагивает тему легитимности исцелений в субботу. Исцелив ранее сухорукого (6,
6-11), Иисус обратился к книжникам и фарисеям, «наблюдавшим за Ним, не исцелит ли в субботу», с вопросом: «Что должно делать в субботу? Добро или зло? Спасти душу или погубить?» (6, 9). В нашем случае негодование со стороны начальника синагоги вынуждает Иисуса перейти к более непосредственному обвинению его в лицемерии: разрешение отвязывать животных в субботу, чтобы напоить их, воспринимается как нечто само по себе разумеющееся, а вот желание «развязать» женщину («дочь Авраама», 13, 16), связанную сатаной, вызывает такое возмущение! Человек не выше ли животного?
Какова же будет ответная реакция на эти речения Иисуса? Это радость народа и стыд Его противников. Подчеркивается то, что скрыть уже невозможно: неуклонный рост ожесточенности врагов Иисуса (ср. 11, 53).
Этому утверждению соседствуют две небольшие притчи: о горчичном зерне и закваске (13,
18-21). Почему они появляются именно здесь? К примеру, Матфей и Марк размещают эти две крохотные притчи в пределах более пространных бесед Иисуса (Мк. 4,
30-32; Мф. 13,
31-33). У Луки они появляются в атмосфере конфликта. Замысел Луки становится понятным из слов, с которыми он вводит эти притчи после рассказа об исцелении скорченной женщины: «Он же сказал» (13, 18). Нас приглашают прочитать эти притчи в качестве комментария к истории, предшествующей им.
В обеих притчах противопоставляется неприметное начало и результат, превосходящий всякие ожидания. Семя превращается в большое дерево, малая часть закваски воздействует на массу муки, втрое ее превосходящую. К тому же обе притчи противопоставляют скрытое явному. Посаженное семя раскрыло себя в растении (13, 19); положенная в муку закваска дала о себе знать лишь тогда, когда «вскисло все» (13, 21). Так же обстоит дело и с Царством Божиим, о Котором возвещает Иисус. Именно в таких малых и скрытых деяниях освобождения («развязывания» 13, 16), совершенных Иисусом в синагоге, начинает преодолеваться царство сатаны, реализует себя пророчество Исаии «о проповеди пленным освобождения» (4, 18).
Однако не содержит ли в себе данный текст Луки еще каких-либо указаний? Должны ли мы связать смерть
18-ти человек, погибших в результате падения Силоамской башни (13, 4), с «дочерью Авраама», которую «связал сатана вот уже 18 лет» (13, 16)? А если да, то не является ли в таком случае ее «выпрямление» (13, 12) печальным отклонением от темы относительно «падения и восстания многих во Израиле» (2, 34)? Не связано ли упоминание о том, что она «выпрямилась и стала славить Бога» (13, 13), с высказыванием Иисуса о возвращении Сына Человеческого (21, 28): «Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше»?
Суббота, синагога и чудеса Иисуса
Итак, средоточием мессианского духа служения Иисуса стали совершаемые Им чудеса. Те из них, которые совершались в субботние дни в синагогах (два случая из трех), вызывали негодование (6,
6-7; 13, 14). С точки зрения своих врагов, Иисус нарушал закон о субботнем покое.
Чтобы понять реальную связь между субботним покоем и человеком, обратимся к тексту книги Бытия. День покоя предваряет шестой день — день появления человека. До сих пор о Своем творении Творец свидетельствовал, что оно «хорошо». Лишь с появлением Адама было сказано: «хорошо весьма» (Быт. 1, 31). Что это значит? Древнееврейская письменность пользовалась только согласными буквами. Слово «Адам» состоит из трех согласных — алеф, далет и мем. Из тех же согласных состоит и слово «меод», «хорошо весьма». Это слово образовано как бы перестановкой букв имени «Адам»: совершенство творения наступило только с появлением человека, он несет с собой и в себе эту гармонию. Без человека, без его участия мир несовершенен. Без человека суббота лишена своего смысла.
На этом фоне и следует рассматривать исцеления, совершаемые Иисусом зачастую именно в субботу. «Хорошо весьма» шестидневного мира осквернило и изуродовало зло в виде страданий, болезней и смерти. Иисус самим днем совершения Своих чудес являл смысл Своего служения: «освободить» (Лк. 4, 18) творение Божие от этого рабства греху. Ясно одно: религия, в которой нет места человеку с его нуждой, противоречит сказанному в книге Бытия и становится никчемной, порочащей Бога и Его любовь к Своему созданию.
Протоиерей Георгий Шмид
Иллюстрации: Олеся Гонсеровская
