Двухсотлетний юбилей Санкт-Петербургской Духовной академии — прекрасный повод поговорить о богословском образовании вообще. Что сегодня представляют собой Духовные школы столицы и провинции? Может ли семинария стать вузом? Для чего открываются теологические факультеты? О проблемах, ошибках и надеждах духовного образования рассуждает протоиерей Георгий Митрофанов, профессор, заведующий кафедрой церковной истории СПбПДА.

Образованность или «духовность»?

Исторический опыт русской церковной жизни XX века дает немало примеров образованных священников высокой духовности: священномученик протоиерей Сергий Мечёв, иерей Павел Флоренский и многие другие. Но всегда существовал стереотип, связанный с представлением о том, что подлинная религиозная жизнь присуща только простому человеку, она коренится в народе, а образованные люди от нее далеки.

В современной церковной жизни этот стереотип весьма распространен, потому что по-настоящему образованных священников у нас мало, имитировать эрудицию любому человеку трудно, а прослыть «духовным» гораздо проще. И молодые священнослужители, не имеющие серьезного образования, сразу пытаются соответствовать популярному образу священника-«простеца», но одновременно «высокодуховного» пастыря. Они считают себя вправе становиться духовными отцами часто для более развитых людей, брать на себя ответственность за их нравственную жизнь, на деле оставляя прихожан в привычном духовно-иждивенческом самосознании. А здравомыслящие, образованные священники, не дерзающие возлагать на себя функции духовных отцов, утверждая в Церкви дух свободы и терпимости, считаются «недуховными», излишне усложняющими религиозную жизнь, подлинность которой именно в простоте. Вспоминается булгаковский Шариков: «Все у вас как на параде: салфетку сюда, вилку сюда. Нет, чтобы просто, по-настоящему…».

Итак, существует конфликт между двумя образами священника: интеллектуальным и «духовным», его свидетельством является и постановление Священного Синода от 28 декабря 1998 г. о злоупотреблении младо- и псевдостарчеством. Такая «духовность» в кавычках принесла уже немало зла в церковной жизни, способствуя распространению невежества и суеверий. Достаточно вспомнить кампании против ИНН и новых паспортов. Мы должны понять элементарную истину: невозможно одухотворить свою жизнь ни священнику, ни мирянину, не приобщившись к образованию, к культуре. И преодоление этого конфликта возможно при наличии у нас большего количества именно образованных священников.

Ученый неученому рознь

Еще один стереотип современной церковной жизни связан с тем, что богословское образование не является обязательным для получения священного сана. До сих пор у нас на синодальном уровне не принято постановление, которое не допускало бы рукоположения ставленников, не обучавшихся в богословской школе. Да, дефицит духовенства существует, но изменение ситуации за счет увеличения числа священников без богословского образования порождает и будет порождать проблемы.

Для овладения любыми профессиональными навыками необходимо образование. Но вести людей ко спасению почему-то считается возможным без богословского образования. Такое положение дел напоминает, скорее, харизматические секты, а не Православную Церковь, которая основывается на многовековой и очень сложной церковной культуре. Овладеть ее основами без систематического образования очень сложно. И пусть оно сегодня оставляет желать лучшего, надо признать, что даже плохое богословское образование лучше, чем его отсутствие. В советское время было практически невозможно рукоположить священника без обучения в Духовной школе, власти следили за этим: во время учебы за будущими священниками могли наблюдать уполномоченные. И сегодня приходится констатировать: священники советского времени, прошедшие через Духовные школы, при своих определенных недостатках, производят часто гораздо более серьезное впечатление, чем священники, рукополагавшиеся с 90-х годов и не получавшие богословского образования.

Сегодня повсеместно восстанавливаются храмы, священникам необходимо заниматься строительной, хозяйственной деятельностью, при этом их богословское образование часто оказывается не востребовано, даже если оно есть. А если образования нет, то оно кажется и ненужным. К сожалению, для значительной части нашего духовенства мысль о том, что священник должен заниматься катехизацией и миссионерской деятельностью, представляется спорной. Главное, чтобы храм мог существовать как хозяйственный организм и чтобы там совершалось богослужение. В частности, требы. Кажется, что совершение треб само по себе позволяет священнику отказаться от катехизации, миссионерства, проповеди, просвещения и так далее. И таким образом общая инерция церковной жизни, настрой многих представителей старшего поколения духовенства способствуют тому, что богословски образованные священники не могут приложить свои знания должным образом.

Духовная школа до и после гонений

Разрушенная еще в годы Гражданской войны система богословского образования, возродившись через четверть века в 1945—46 годах, была обречена стать системой во многом ущербной по сравнению с дореволюционной. Можно представить, какие перспективы открылись бы перед русской богословской школой, если бы не было революционных катаклизмов, хотя бы по опыту Свято-Сергиевского богословского института в Париже. Этот институт, созданный небольшой группой богословов-эмигрантов, был лучшим учебным заведением православного мира на протяжении 20 лет. Но в Советском Союзе с момента своего восстановления богословская школа рассматривалась не как высшая школа в подлинном смысле этого слова, а лишь как профессиональная школа для подготовки приходских священников. И власти стремились не допустить развития серьезной научной мысли в рамках Духовных академий (напомню, что в начале 50-х годов у нас были две Духовные академии и семь семинарий, а в начале 60-х осталось только три семинарии). Для этого производился целенаправленный отбор абитуриентов, преимущественно приезжавших из деревень, а поступление людей с высшим образованием искусственно затруднялось. Сам учебный процесс находился под очень жестким надзором. Тем не менее, существование даже таких богословских школ в советское время было благом.

Решая многие вопросы насущной церковной жизни (в частности, подготавливая из выпускников прежде всего сельских священников), Духовная школа советского периода не могла давать того образования, которое давала до революции. Система богословского образования в России, сложившаяся к началу XIX века, была трехуровневой: сначала шести-, а потом четырехлетнее училище, шестилетняя Духовная семинария и четырехлетняя Духовная академия. 14 лет! Это был полноценный цикл получения среднего и высшего образования. Человек, окончивший Духовное училище и семинарию, к 20 годам имел хорошее образование, позволявшее ему поступать и в Духовную академию, и в университеты, и в технические вузы. Выпускники семинарии были конкурентноспособны по отношению к выпускникам классических гимназий и в чем-то превосходили выпускников реальных училищ и кадетских корпусов. А ведь речь идет только о семинарском образовании! Даже современная семинария, не говоря о советской, не ставящая перед собой задачу дать универсальное образование, уступает дореволюционным Духовным школам.

Императорская Духовная академия, подобно императорским университетам, была действительно хорошей научной школой, где преподавали нередко профессора университетов. А профессора Духовных академий преподавали в императорских университетах. Это была школа, во многих отношениях соответствующая требованиям именно университетской науки. К сожалению, о современных Духовных академиях нельзя сказать, что они соответствуют требованиям университетской науки, хотя и гуманитарное образование в советской России значительно понизило свой уровень. Перемены к лучшему сегодня происходят, но очень медленно: восстановить традицию образования сложно, ведь она была прервана не только в связи с закрытием богословских учебных заведений на четверть века, но и в связи с физическим уничтожением или изгнанием из страны подавляющего числа ученых, которые эти Духовные школы наполняли. Одной из серьезных ошибок 90-х годов было то, что наши Духовные академии не попытались интегрировать своих лучших выпускников в систему богословского образования Запада. Ведь когда Церковь в России уничтожалась, мировая богословская школа развивалась. На высоком уровне было и остается православное богословское образование в Греции и богословское образование в старейших католических и протестантских университетах Западной Европы. Вот именно туда нужно было направлять наших наиболее перспективных выпускников, чтобы, проучившись там пять-шесть лет, они возвращались преподавать в наших Духовных академиях. А профессора, сформировавшиеся в советский период и много сделавшие для сохранения у нас Духовной школы (хотя бы на таком уровне, на котором она была), должны были бы уступить им свои академические кафедры и переместиться на преподавательскую работу в семинарии, что соответствовало бы их научному уровню. Но такой смены поколений так и не осуществилось, хотя сейчас происходит осознание необходимости переносить достижения мировой богословской науки в наши Духовные школы.

Количество студентов СПбПДАиС в 1946—2006 гг.

Много — не значит хорошо

Одной из тяжелейших проблем развития российской богословской школы является создание во многих епархиях Духовных семинарий. В настоящее время их уже более 40. Почему это является проблемой? Потому что для большинства епархий организация полноценной богословской школы невозможна: там нет серьезных преподавательских кадров. Но семинарии создаются, и местные будущие священники учатся именно в них, а не в Духовных школах Москвы, Петербурга, Смоленска, Ставрополя (я называю более успешные семинарии). Конечно, при таком положении у епархиальных архиереев есть гарантия, что обучающиеся в местных семинариях кандидаты в священники не покинут свои епархии. Но когда выпускники таких семинарий, по своему уровню не соответствующих требованиям Духовных школ, поступают в Духовные академии, они понижают общий образовательный уровень. Преподавателям академий приходится возвращаться к семинарским темам, которые оказываются неусвоенными в провинциальных семинариях. Поэтому очень важно для развития духовного образования в нашей стране не увеличение, а уменьшение числа провинциальных семинарий и направление будущих священников в те Духовные школы, которые действительно обладают серьезным научным уровнем.

При этом необходимо сделать так, чтобы система распределения выпускников столичных семинарий предполагала их возвращение в те епархии, откуда они приезжают. Мы любим говорить, что в отличие от бездуховных, пронизанных утилитаризмом мегаполисов где-то в русской провинции теплится подлинная духовная жизнь, но на самом деле это глубокая неправда. Я согласен со словами протодиакона Андрея Кураева, что самыми благополучными городами в духовном отношении являются Москва и Петербург. В провинции ситуация тяжелейшая, она духовно и хозяйственно умирает. Тем не менее, стремление священников покинуть свою малую родину и, поступив в столичную Духовную школу, зацепиться любой ценой в столичной епархии не должно поддерживаться системой богословского образования. Служитель Церкви не должен с такой легкостью приносить свой пастырский и просветительский долг в жертву удобствам личной жизни. Тем более что перекос в сторону преобладания в мегаполисах образованного духовенства по сравнению с другими городами очевиден.

Высшее образование: не только по документам

В ближайшее время начинается процесс получения Духовными школами государственной лицензии и аккредитации. Я убежден, что аккредитация нужна, поскольку пребывание в закапсулированном положении отделенности от государственной системы образования не способствует развитию Духовной школы. При всех издержках современного гуманитарного государственного образования оно способно подвигать семинарии и академии к развитию, которого им так недостает. К тому же окончание богословского учебного заведения, учитывающего специфику светского образования, позволит нашим священнослужителям более глубоко и верно воспринимать не только духовные, но и интеллектуальные проблемы своих пасомых.

Плюсы аккредитации еще и в том, что к Духовным школам будут предъявляться более жесткие требования методического, методологического характера. Появятся новые предметы, усилится гуманитарная составляющая учебного процесса. А самое главное — прекратится практика создания на местах сомнительных учебных заведений, декларирующих себя в качестве семинарий.

Альтернативный способ стать ученым

За последние годы открыто около 20 факультетов или кафедр теологии в российских вузах. К сожалению, подавляющее большинство из них не соответствует высоким богословским требованиям, что неизбежно при том положении, в котором находилось у нас богословское образование. Но нужны ли они в принципе? Этот вопрос ставился еще в начале XX века, когда немало выдающихся русских богословов настаивало на необходимости создания в Императорском университете богословского отделения. Один из главных аргументов этой точки зрения: Духовная академия, ориентированная на подготовку практикующих священников, не может одновременно готовить людей, которые будут заниматься фундаментальной богословской наукой. Все-таки академия остается пастырской школой, а богословский факультет может стать школой, готовящей исключительно церковных ученых. Эти факультеты должны быть тесно связаны кадровым составом своих преподавателей с Духовной академией, как это организовано в ПСТГУ, но ориентация их должна быть именно на подготовку преподавателей богословских дисциплин и ученых-богословов. XX век выразительно показал, что мирянин может сыграть очень большую роль в православном богословии. Поэтому при всех издержках данного начинания это движение в верном направлении, и его следует поддержать.

Количество профессоров, доцентов, преподавателей
Санкт-Петербургских Духовных школ в 1946—2006 гг.

Мы ждем перемен?

Перемены к лучшему хотя и намечаются в богословском образовании, но очень медленно и запоздало. Уровень нашей Духовной школы за последние десять лет очень понизился, упал и престиж богословского образования вообще. Я вспоминаю, какие яркие люди приходили в начале 90-х годов и какие теперь… Но сегодня СПбПДА делает определенные шаги в попытке изменить создавшееся положение. В частности, открыто церковно-историческое отделение, в котором давно уже была потребность. Приглашаются серьезные специалисты из светских вузов: Санкт-Петербургского государственного университета, Института истории РАН. Конечно, за несколько лет ничего не исправить, но отрадно, что хотя бы началось движение в нужном направлении, значит, есть надежда на лучшее.

Протоиерей Георгий Митрофанов
Подготовила Людмила Голубкова
Иллюстрации: Татьяна Крупинина